Фото Владимира Лаврентьева

Фото Владимира Лаврентьева

Фото Татьяны Макаровой

Фото Татьяны Макаровой

Есть вечное очарованье
в союзе музыки и слов

Начало

Она часто приходила в редакцию самарской вечерки, где работала ее мама. Высокая худенькая девочка с большими темными глазами, немного застенчивая, торопливая и неизменно вежливая – здоровалась со всеми подряд. Все знали, что это Людмила, дочь Бориса Сиротина, известного поэта, который печатался в популярном журнале «Юность», издавал книги, был членом Союза писателей… Девочка приходила и уходила, и никто не угадывал в ней будущую певицу. Да и сама она не думала, что выйдет когда-нибудь на пустынную сцену и будет держать в напряженном внимании огромный зал, заполняя его своим низким голосом.
Люда росла: куклы, школа, пионерский галстук, комсомольский значок… Заботливые родители считают своим долгом учить детей музыке: а вдруг сын или дочь станут знаменитыми скрипачами или пианистами, покорят мир своими талантами, снискают славу, ну и деньги, конечно? Мечты, мечты… Музыкальное воспитание никому не вредит, но честолюбивые помыслы, увы, редко сбываются. В большинстве своем дети, получившие музыкальное образование, став взрослыми, больше никогда не берут в руки скрипку, не подходят к пианино, не хотят играть даже «для себя». Однако с Людой Сиротиной было не так.
В Саранске, где родилась Людмила, она поступила в музыкальное училище и твердо решила стать музыкантом. Стала, однако, преподавателем музыки. И только через несколько лет, уже в Самаре, будучи студенткой музыкального факультета пединститута, она поняла, что ее настоящее призвание – пение. Нет, она и раньше пела, дома, в своем кругу, но ее подлинный голос, близкий к редкому контральто, проснулся гораздо позднее. И даже в этом позднем пробуждении было свое преимущество: голос не успел устать, сохранив первозданную свежесть и красоту. Это заметила Наталья Эммануиловна Герасимова, руководитель знаменитого студенческого хора «Виват». Она выделила этот голос среди других, обратив внимание девушки на ее природный дар будущей солистки.
Окончив педагогический с красным дипломом, Люда Сиротина поступила в Самарскую Академию культуры на факультет вокального искусства. Его она тоже окончила с красным дипломом. А потом начались рабочие будни в качестве педагога и солистки Самарской филармонии. К тому времени она сменила фамилию. На афишах появилось ее новое имя – Людмила Жоголева, меццо-сопрано.

Признание

Фёдор Иванович Шаляпин любил вспоминать слова, сказанные кем-то о нем: «Он все время поет, когда же он работает?» А вот о том, как на дебютном спектакле перед выходом на сцену у него от волнения дрожали руки и ноги, вспоминать не любил. О том, каких мук ему стоили поиски грима, походки, интонации в каждой роли, знали только близкие Шаляпину люди.
Путь к признанию для Людмилы Жоголевой также лежал через ежедневный труд, подчас до изнеможения. Репетиции, концерты, снова репетиции, снова концерты, записи дисков, выступления с сольными программами. И, наконец, награда за труды: специальный диплом за лучшее исполнение цыганского романса от Ассоциация российских цыган (г. Москва); первая премия на IX Международном конкурсе исполнителей русского романса имени Изабеллы Юрьевой в Таллинне, в котором участвовали 39 вокалистов из семи стран. В составе творческой группы «Благовест», созданной при редакции одноименной газеты, которую редактирует ее муж Антон Жоголев, Людмила выступает с концертами, исполняя духовные песни и романсы на слова своего отца, лауреата Всероссийской премии им. А.А. Фета. Сам Борис Сиротин читает на этих концертах свои лучшие стихотворения. А композитор, пианист и автор музыки многих песен Вячеслав Шевердин аккомпанирует певице.
Таким образом, отец принимает участие в успехах дочери, хотя именно он в детстве убеждал Люду, что идти ей в артистки не след. Еще в школе учительница истории сказала: «Люда, у тебя ярко выраженный артистический талант, тебе надо в театральный, я договорюсь, иди прослушивайся» (в Саранске тогда набирался специальный курс для обучения в ЛГИТМиК – Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии). Но тут позвонил папа и сказал: «Ты знаешь, что это такое – актриса, какая это тяжелейшая работа? Потом, если быть актрисой, надо быть великой актрисой. А это не только талант, это еще и везение. Ой, не советую я моей дочери быть актрисой. Поступай-ка ты в музучилище, как хотела».
Теперь Людмила сложившаяся певица и актриса, но сколько времени потеряно...

Встреча с Вертинским

Если верить в судьбу, то ей на роду было написано петь. Только недавно она узнала, что голос достался ей по наследству: бабушка Шура пела, «как Русланова», и прабабушка пела. Они исполняли русские народные песни, городские романсы, частушки.
Но самой Люде всегда хотелось большего. Играть в оперных спектаклях, петь оперную и камерную музыку. Это понял солист театра «Эстония», народный артист СССР, профессор Мати Пальм, член жюри того самого конкурса, где она получила первую премию. Когда были вручены награды, он подошел к Людмиле и сказал: «Вам надо исполнять не только романсы, но и Баха, Генделя… У вас роскошный голос и умная голова».
Она и сама задумывалась о том, что академический голос и эстрадный жанр не очень гармонировали друг с другом. Но, может быть, именно в этом и была задумка – соединить несоединимое, заставить публику поверить в то, что искусство не знает границ?
Людмила до сих пор однозначно не может ответить на, казалось бы, простой вопрос – каким путем пришла к творчеству Вертинского? Да, разумеется, она слышала его записи, кое-что ей нравилось, хотя манера исполнения казалась чересчур архаичной. Видела Вертинского в кино: высокий сутуловатый старик с тщательно выбритым лицом, редкими прилизанными волосиками, тонкими губами и маленькими пронзительными глазками. Но однажды поехала на конкурс во Владимир, там продавали диски лауреатов прошлого фестиваля. Она купила этот диск, запустила плеер и услышала, как девочка поет «Ваши пальцы пахнут ладаном» серебристым тонким голосом, под гитару. Как будто током ее ударило. Надо же, слышала раньше, не очень волновало, а тут как-то совпало всё – волнение от конкурса, этот голос: «А в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, ничего теперь не жаль». Были сомнения: все песни Вертинского очень личные, мужские. Но и многие женщины их поют: Елена Камбурова, та же Смольянинова. Так появилась уверенность и родилась идея не просто концерта, а спектакля.

Людмила Жоголева: «Боюсь говорить, чья была идея, она в воздухе витала. Больше всего на свете мне не хотелось концерта из произведений Вертинского. И совсем не хотелось «литературно-музыкальной композиции». И мы, слава Богу, избежали этого жанра».

Своей идеей Людмила поделилась с главным режиссером филармонии и сразу получила ушат холодной воды на разгоряченную голову. «Ностальгия сегодня не читается, публика не пойдет», – сказал режиссер.
Однако Людмилу Борисовну не так-то легко было остановить. На счастье за дело взялся Всеволод Михайлович Турчин, который привнес в спектакль чисто театральное видение. Важно было и то, что он единственный из творческой группы видел живого Вертинского на концерте в Одессе. Турчин запомнил, как пел артист – не только голосом. Двигались и пели его большие руки, пело лицо, поскрипывали в такт остроносые штиблеты, и глаза, вдруг ставшие молодыми и яркими, подпевали губам и рукам. И еще была у него одна особенность. Далеко не все песни Вертинского – целиком авторские: он сочинял музыку на чужие стихи, сочинял слова на чужую музыку, но гораздо реже. Но он всегда делал чужие стихи своими, и мелодии были только его. Так, как он, не пел никто. Копировать его бесполезно, получится только пародия. Людмила с помощью режиссера это усвоила и, в свою очередь, сделала песни Вертинского своими.
Людмила Жоголева: «Мне близок Вертинский, хотя у меня академический голос. Необыкновенна глубина, которую я ощущаю в нем. Его русская православная душа. И беспредельная печаль».
Автор сценария и один из героев этого удивительного спектакля – талантливый актер Виктор Намакаренский. Он не пытается играть роль, просто рассказывает, читает отрывки из газетных рецензий, фрагменты из книги самого Вертинского – о родине, о России, о том, как икону Александра Невского
возил с собой в заграничных странствиях. В спектакле нет биографии героя – только отдельные эпизоды из жизни артиста: рюмка коньяка перед выходом на сцену, первый гонорар – борщ и котлеты. И еще: неповторимая атмосфера ушедшего времени – странного, трагического и неуловимого. Возможно, поэтому спектакль получил такое название – «Я дарил иллюзии…»

Песни едут по России

Нынешняя весна принесла Людмиле Жоголевой и ее партнерам по сцене хороший подарок. Их спектакль вышел за пределы Самары, его увидели в Рязани и Москве. И снова – успех! Это очень важно – успех за порогом родной филармонии. В Самаре публика знакомая, доброжелательная, в общем, своя. Другое дело – гастроли.
В Рязань они приехали в конце марта. Не успели как следует оглядеться, сразу – в театр.
Людмила Жоголева: «На улице увидели афишу – «Спектакль в стиле парижского кабаре ХХ века». Главный режиссер филармонии Сергей Николаевич Куранов всплеснул руками: «Какое кабаре?» Но было уже поздно.
В Рязани очень хороший музыкальный театр. Небольшая, уютная сцена, хороший свет, загадочный... Турчин говорил, что одно из самых выразительных средств в этом спектакле – свет. Зал был полон. В Рязани интеллигентная публика. Одна дама после спектакля пришла за кулисы к Людмиле с розами и запиской: «Вы потрясли мою душу, заставили меня плакать. Ваша землячка Ирина». Директор театра после спектакля сказал певице: «А что если вам сделать спектакль об Анастасии Вяльцевой, у меня и материал про нее есть, хотите я вам вышлю?»
А в апреле была Москва, куда их пригласили на знаменитый Бахрушинский фестиваль, девятый по счету.
Людмила Жоголева: «Мы играли спектакль в концертном зале театрального музея имени Алексея Александровича Бахрушина, крупного промышленника. Вместе с нами участвали в этом фестивале актеры театров Фоменко, Виктюка, Малого театра... Там мы соприкоснулись с благодарной московской публикой. В Рязани нас вызывали по многу раз, но как нас приняли в Москве!.. Был всего один спектакль. Приехали утром, репетировали, сыграли спектакль и – через два часа уехали в Самару. Очень устали, но тем не менее работники музея и московская публика говорили, что такого давно не видели в столице: живая музыка – скрипка, рояль, гитара, живое слово и пение. Никто в Москве так давно не работает. Все включают аппаратуру. А Вертинский пел без микрофона, живым звуком – такой теплоты и глубины исполнения с микрофоном не достичь. В общем, впечатления незабываемые».

Страсти по Матфею

Последняя работа Людмилы Жоголевой совсем иного плана. Художественный руководитель самарской филармонии Дмитрий Коган решил осуществить большой проект – исполнить «Страсти по Матфею» с участием самарского епархиального концертного хора, камерного оркестра и солистов. Но это не Бах, как можно подумать. Автор этого произведения – митрополит Иларион (Алфеев), композитор по образованию. Через много-много лет он фактически осуществил желание императора Александра Первого, который не раз обращался к современникам: «Напишите наши русские «Страсти по Матфею». И вот эта оратория впервые прозвучала 14 мая на Первом Волжском фестивале духовной музыки. В ней всего четыре солиста – Ольга Ушкова (сопрано), Людмила Жоголева (меццо-сопрано), Анатолий Невдах (тенор) и Антон Степанов (бас).
Людмила Жоголева:
«Я участвовала в этом проекте с большим благоговением и трепетом. Рассказ о страданиях Христа, положенный на русскую основу, чтение Евангелия во время звучания оратории – все это волновало и тревожило душу. Но в то же самое время была и невыразимая радость, что ты доносишь до слушателя всю боль страданий Иисуса. И надежда на то, что кто-нибудь, никогда не бывавший в храме, придет туда».

Юрий ХМЕЛЬНИЦКИЙ

P.S. 15 сентября в 17.00 в Самарской филармонии состоится музыкальный спектакль в двух отделениях по творчеству Александра Вертинского «Я дарил иллюзии...»